Можно сказать: «Мир, обутый Goodyear», — если понимать под этим автомобильные шины, в производстве которых указанная компания является несомненным лидером. Но если взять другое, ироническое значение глагола «обуть», то обули-то как раз того, благодаря кому появились эти самые шины, — изобретателя процесса вулканизации Чарльза Гудиера, который, вопреки распространенному заблуждению, никакого отношения к Goodyear не имел.
Разбуженный вулкан идей
Дело в том, что Чарльз Гудиер скончался почти за сорок лет до основания компании Goodyear. Однако его фамилия в названии — не совпадение. Основатели компании позаимствовали фамилию изобретателя, не спросив разрешения у его наследников и даже не думая делиться с ними фантастическими доходами от продажи шин. Зато ставили перед собой еще и иную цель кроме использования фамилии-брэнда, о чем будет рассказано ниже…
Хотя ученые обнаружили свидетельства того, что еще в «доколумбовой» Америке играли резиновыми мячами, считается, что технологический процесс, при котором эластичный каучук превращается в упругую резину, открыл в 1839 году именно Чарльз Гудиер. Что и подтверждено соответствующим патентом за номером 3633, выданным американским Патентным бюро 15 июня 1844 года.
Гудиер родился в 1800 году в Нью-Хэйвене, штат Коннектикут, в семье предпринимателя, производившего всякую всячину — от пуговиц до плугов и косилок. Поначалу сын помогал отцу в семейном бизнесе, а в возрасте 24 лет женился, перебрался в Филадельфию и там открыл собственное дело — торговлю теми же «железками». И немало в том преуспел, однако затем столь же быстро разорился. Становиться банкротом войдет у Чарльза Гудиера в привычку.
Надежда утопающего — спасательный круг. По иронии судьбы именно его и купил бизнесмен-неудачник в Нью-Йорке, оказавшись там в поисках заработка. Почему именно спасательный круг — непонятно, но известно, что приобрел его Гудиер в магазине компании Roxbury Rubber, торговавшей разнообразными изделиями из каучука. Принеся покупку домой, Гудиер внезапно сообразил, как можно усовершенствовать надувной клапан. Но попытавшись заинтересовать своей идеей руководство компании-производителя, он встретил откровенно холодный прием.
Дело в том, что в начале позапрошлого века Америка переживала настоящий «резиновый» бум, хотя тогдашняя резина могла называться таковой лишь с большой натяжкой. Затвердевшая каучуковая смола оставалась хрупкой, а при малейших изменениях температуры становилась липкой и превращалась в жидкую кашицу. И только ленивый тогда не «химичил», чтобы сделать эту липкую массу настоящей резиной. Именно в качественной резине нуждалась и Roxbury Rubber — а вовсе не в каких-то там клапанах…
Гудиер воспринял неявно высказанное предложение всерьез. К тому времени все его познания в химии сводились к нескольким прочитанным научно-популярным статьям, но недостаток образования искупался невероятным упрямством и самоуверенностью Чарльза.
Правда, с химическими экспериментами пришлось повременить, так как сразу по возвращении домой, в Филадельфию, Гудиер загремел в долговую тюрьму. Но когда вышел на свободу, других дел, кроме экспериментов с каучуковой смолой, для него уже не существовало. Гудиер перепробовал все, что имелось под рукой, но результата так и не было — смола по-прежнему липла к рукам.
Однажды Гудиеру показалось, что он нашел нужный рецепт: смола, смешанная с магнезией, а затем вскипяченная в водном растворе гашеной извести, перестала быть клейкой. Но радость оказалась преждевременной — полученный материал не выдерживал даже мизерной дозы кислоты, которая снова превращала его в липкую кашицу.
Резиновое патентное законодательство
Помогла, как часто бывает у изобретателей, чистая случайность. Чтобы заработать на жизнь и на дальнейшие эксперименты (к тому времени Гудиер продал почти всю мебель), изобретатель начал лепить из «отходов производства» различные фигурки, которые затем полировал, раскрашивал и продавал. И вот однажды, пытаясь смыть не понравившийся ему рисунок «царской водкой» (смесью азотной и серной кислоты), Гудиер неожиданно обнаружил, что вместе с краской смола, смешанная с магнезией, лишилась и липкости.
Это был успех. Запатентовав свое изобретение, Гудиер нашел спонсоров и инвесторов в той же Roxbury Rubber Company и наладил промышленное производство «прочной каучуковой смолы». Но тут на Америку обрушился экономический кризис, началась паника, и Гудиер снова оказался на мели.
Но своих опытов не прекратил, пытаясь получить «оптимальный» материал на базе каучука — гладкий, прочный, упругий и эластичный. По одной из легенд, решающим стал незапланированный «эксперимент». Жена, уставшая терпеть нищету и мужа, сбрендившего на своей химии, ушла с детьми к родителям. Но получив заверения мужа в том, что он «завяжет» с опытами, решила вернуться. А он, естественно, и не думал прекращать эксперименты. И перед возвращением жены умудрился заснуть прямо за столом, заваленным последними образцами. Услышав стук в дверь, Гудиер проснулся и в ужасе побросал все «улики» в печь. А потом, когда в семье снова воцарились мир и покой, потихоньку попытался уничтожить «вещественные доказательства». Но, к своему изумлению, обнаружил, что каучуковые образцы не сгорели! Напротив, смешавшись с серой и прогревшись, они превратились в ту самую субстанцию, о которой он мечтал все эти годы.
Назвав процесс «укрепления» каучука вулканизацией (в честь Вулкана — древнеримского бога огня), Гудиер долго не мог никого заинтересовать своим изобретением. А когда стена недоверия была наконец пробита, начались новые неприятности — не стало отбоя от конкурентов, претендовавших на приоритет! Оказывается, в Европе аналогичный процесс в том же 1844 году открыл Томас Хэнкок — сотрудник компании Charles Macintosh, наладившей производство непромокаемых плащей. Да и в Штатах нашлось немало желающих оспорить приоритет Гудиера. К тому же сам автор открытия, не имея химического образования, не мог объяснить суть процесса вулканизации. И ограничивался лишь эмпирическим описанием.
В судебных тяжбах прошли последние годы жизни Чарльза Гудиера. Он скончался в июле 1860 года в нищете, но незадолго до кончины заявил: «Жизнь нельзя оценивать только деньгами. Не вижу смысла сожалеть о том, что возделывал поле я, а питаются его плодами другие. По-настоящему обидно, когда ты сеешь, а собирать урожай некому».
«Летучая» фамилия
Следующая страница этой драматической истории была перевернута спустя сорок лет. В 1898 году братья Фрэнк и Чарльз Сейберлинг купили в родном городе Экроне, штат Огайо, небольшую фабрику, на которой начали производство велосипедных покрышек. А в скором времени — и автомобильных. По мере того как Америкой овладевал автомобильный бум, этот товар становился все популярнее, и дела братьев стремительно шли в гору.
Тому в немалой степени способствовало и название их компании — Goodyear Tire & Rubber. Говоря, что таким образом они отдают дань «прародителю» резиновых шин, братья лукавили. Впоследствии старший, Фрэнк, откровенно признался, что применил хорошо известный сегодня — а в те далекие времена еще мало кому известный — способ «брэндовой мимикрии». Или, говоря юридическим языком, воспользовался «схожестью торговой марки, доведенной до степени смешения». Сегодня подобный «беспредел» безнаказанным не останется, но век с лишним назад никто за такими тонкостями особенно не следил.
Во времена «братьев-затейников» американский рынок резиновых изделий практически монополизировала компания B.F.Goodrich. И затея с товарами под схожим названием Goodyear сработала на все сто! Тем более что у покупателя, знакомого с фамилией изобретателя резины, не возникало ни малейших подозрений: изделия Goodyear, несомненно, производят наследники того самого Чарльза Гудиера.
На самом деле ни братья Сейберлинг, ни их единственный дипломированный сотрудник Пол Уикс Литчфилд не имели к изобретателю вулканизации никакого отношения. Литчфилд был принят в компанию сразу на три должности — главного инженера, главного технолога и главного «кадровика». При нем был разработан логотип компании, с некоторыми модификациями дошедший до наших дней: крылатая сандалия римского бога торговли Меркурия. И появилась первая в истории реклама автомобильных шин в газете The Saturday Evening Post. Наконец, заключен первый контракт с тогда еще никому не известным Генри Фордом. Это имя прогремело по всему миру в 1908 году, когда Форд наладил выпуск своей легендарной Model T — «обутой» в шины от Goodyear, незадолго до того запатентованные Литчфилдом.
Благодаря этим шинам машины Форда были вне конкуренции. Однако Литчфилд уже успел заболеть новым увлечением — небом. Так компания, носившая фамилию Чарльза Гудиера, начала делать прорезиненные оболочки для дирижаблей. Под непосредственным руководством Литчфилда был построен первый американский супердирижабль, названный в честь родного города основателей компании — Akron. Создатель воздушного гиганта мечтал о том дне, когда его детище впервые в мире пересечет Атлантический океан.
В реальности эта слава досталась в 1919 году английскому дирижаблю R34 — потому что первый же тренировочный полет его американского собрата закончился трагедией: Akron взорвался в воздухе, и весь экипаж погиб. Тем не менее компания продолжала исправно строить дирижабли, которые послужили армии США в годы Первой мировой войны. А Пол Уикс Литчфилд, став вице-президентом Goodyear, в 1924 году вступил в стратегический альянс с немецкой компанией Zeppelin, основав совместную американо-немецкую Goodyear-Zeppelin Company.
Бизнес на колесах
Спустя два года Goodyear стала крупнейшей «ре-зиновой» компанией в мире, доведя свой ежегодный оборот до $230 млн. Goodyear наводнила мир своими шинами, а в 1929 году возвела крупнейший в мире «воздушный док» в родном Экроне. Дирижабли она продолжала строить даже тогда, когда их звезда закатилась. Можно сказать, «сгорела» в одночасье в 1937-м, когда после трансатлантического перелета при посадке на базе Лейкхерст под Нью-Йорком воспламенился немецкий воздушный гигант «Гинденбург».
Во время Второй мировой войны Goodyear кроме дирижаблей и аэростатов производила также боевые истребители F4U Corsair, а еще резиновые плоты и спасательные жилеты. Но главным направлением деятельности компании оставалось производство автомобильных шин. В 1935 году Goodyear поглотила одного из главных конкурентов — компанию Kelly-Springfield Tire, двумя годами позже вывела на рынок первые синтетические шины, а спустя десятилетие — и первые шины из нейлона. К середине ХХ века Goodyear произвела полумиллиардную покрышку (миллиардную — в 1963-м), а годовой доход компании превысил $1 млрд.
Пятимиллиардный рубеж был взят в 1974 году, а за несколько лет до этого прошла самая успешная «промоакция» Goodyear — шины с ее логотипом первыми «прокатились» по инопланетному «бездорожью»! Ими был оснащен «лунный багги» Lunar Rover, доставленный на поверхность нашей небесной соседки одним из «Аполлонов».
Что же касается популярных автогонок, то на них логотип Goodyear буквально мозолил глаза. И если на гонках «Формулы-1» компании приходилось все же делить славу и рынок с французской Michelin, то на «родных» Indy 500 у Goodyear практически не было конкурентов. Так, в 1975 году все без исключения болиды, принимавшие участие в Indy 500, были обуты в «патриотичную» резину от Goodyear.
К концу прошлого века это был уже транснациональный гигант с десятками заводов на всех континентах, кроме Африки, штатом в 100 тысяч человек и годовым оборотом, превышавшим $10 млрд.
Правда, в 1986 году «завидная» компания чуть не стала жертвой рейдерского захвата, когда на нее положил глаз сам «гений гринмейла» англичанин Джеймс Голдсмит. И если бы не благосклонность американского законодательства к старейшей отечественной компании, то, вполне возможно, Goodyear пополнила бы список трофеев самого знаменитого рейдера. Но компания выстояла, хотя и не без потерь — пришлось продавать непрофильные активы, сокращать штаты и влезать в долги…
Положение Goodyear на шинном рынке был призван укрепить объявленный в 1999 году очередной глобальный альянс. На сей раз в партнеры была выбрана японская Sumimoto Rubber Ltd, к тому времени владевшая другой известной шинной маркой — Dunlop. Альянс состоялся, однако доходы Goodyear, вопреки прогнозам, начали падать. Но и из этой «дорожной ямы» компании удалось выбраться благодаря новой маркетинговой стратегии: отныне шины от Goodyear строго раскладывались по разным ценовым категориям — марку GTR выпускали только для спортивных болидов и автомобилей представительского класса, Dunlop — для «середнячков», а Kelly-Springfield — для эконом-класса.
А в прошлом году появилось сообщение о возрождении другого «исторического альянса». Спустя 70 лет после разрыва с Zeppelin (тогда партнеров «развела» начавшаяся война) Goodyear объявила, что вновь будет строить дирижабли совместно с наследницей прославленной немецкой компании Zeppelin Luftschifftechnik.
The Goodyear Tire & Rubber Company
- Основана в 1898 году.
- Штаб-квартира — Экрон (США).
- Штат (2010 г.) — 72 тыс. человек.
- Оборот в 2010 году — 18,8 млн $
Текст и подбор фото: Владимир Гаков